Стихо-юмор, Прикольное и веселое... Опции

[Гость_Yurchik_*]

За віконцем весна розквітала,
Небо повнилось першим дощем.
Я стояв і нарізував сало,
Величезним кухонним ножем.
Ніж ходив у руках методично
І чомусь пригадалось мені,
Безневинне таке й симпатичне
Ніжне тіло тієї свині.
Пролетіло життя мов хвилина,
Добрим словом ніхто не зігрів,
Що ти бачила, бідна скотина,
Лиш корито та засраний хлів.
І тоді, мов обрікши на муки,
Хтось встромив в твое сердце ножа
Ти збагнула, що люди тварюки,
І твоя відлетіла душа.
Ти далеко тепер моя бджілко,
У своїм, у свинячім раю,
Я ж на кухні сижу, пью горілку
І тебе потихеньку жую.
Я не злодій , не кат, не злочинець,
В мене друзі, робота, сім'я,
Та який же я, блиндь, українець,
Якщо сала не їстиму я!

[marek18]

Просто сказочка....

За лесами, за долами,
За высокими горами,
Где ветра послушно тихи,
Где дороже, чем в Барвихе,
Стоит сотка, правил царь —
Тридевятый Государь.
Правил он не первый срок.
Он и дальше б править мог,
Ибо в Думе депутаты
Были сыты и богаты.
Все желали одного —
Только царствия Его!
Он не пил вина и водки,
Редко плавал на подлодке,
Но летал на самолёте
С перегрузками в полёте,
И боролся на татами,
И менял чинуш местами.
Вот такой был славный царь —
Тридевятый Государь!

Мучила царя проблема —
Душу режущая тема:
Дщерь единую Татьяну
Звали люди Несмеяной,
И была она красива,
Но при этом молчалива,
И была она грустна,
Как замёрзшая весна.
То шуты, то юмористы,
То заморские артисты
Вызывать пытались смех —
Не смеется, как на грех!
Даже травка и кальяны
Не смешили Несмеяну!
Царь тогда издал указ:
«Всяк, кто сможет в светлый час,
Рассмешить мою Татьяну —
Выкачу тому поляну
И на брак благословлю,
И деньгами завалю,
И отдам свою корону
С властью, прилежащей трону!»

Весть летит во все концы.
Мчатся старцы и юнцы!
Всем охота взять невесту
И занять на троне место.
Рвутся струны и баяны —
Не смеётся Несмеяна…

За озёрами и лесом,
Где неволя «мерседесам»,
В страстном поиске веселья —
Жил — и в ус не дул — Емеля.
То рыбалка, то охота —
Вот и вся его забота.
Сам себе и царь и раб —
Кушал мёд и щупал баб.
Вся округа голосила,
Что в Емеле ум и сила!
А Емеля, глядя вдаль —
Умножал свою печаль…

Как-то раз одна гадалка,
Нагадав ему рыбалку,
Золотить велела руку:
Мол, поймаешь вскоре щуку
И всю жизнь свою, Емеля,
В царской проведёшь постели.
Будут деньги и холопы,
Визы в города Европы!
Только руку золоти! —
Ну, давай, давай плати!
Он отдал за время пьянки
Всё, чем был богат, цыганке…

Утром, мучаясь с похмелья,
Подошёл к реке Емеля.
Плюнул громко на блесну,
И блесна пошла ко дну,
И вдавился спиннинг в руку,
И поймал Емеля щуку!
Да, такое только спьяну…
Онемел и впал в нирвану…
Вся душа огнём горит,
Щука ж нежно говорит:
— Всё, что хочешь, дам, Емеля,
Всё смогу на самом деле!
— Для начала, слышишь, щука,
Дай-ка мне гранёный в руку,
Полный водки! Дай мне шпиг!
Без закуски не привык…
Вмиг возникли водка, сало…
Выпил… Резко полегчало
И душа вернулась в тело,
И душа опять запела!
— Что ещё? Скажи желанья —
Враз исполню приказанья!
Хошь — машины и девицы?
Хошь — особнячок в столице?
Всё смогу! Проси, Емеля,
Всё смогу — на самом деле!
— Дай ещё мне граммов двести
И поехали к невесте!
К той, которая скучает
И других не замечает.
Неужели нет такой
За лесами и рекой?
Будешь булькать чепуху —
Из тебя сварю уху!
А пока хочу прилечь…
Подгони-ка к речке печь.
Я на ней поеду к тестю.
Знаешь о такой невесте?
— Есть такая! Точно есть!
И царём там, кстати, тесть…

Спит Емеля на печи,
Рядом квас да калачи.
Мчится печка через лес,
Как не мчится «мерседес».
И куда там «мерседесам»
Пробираться русским лесом?!
Так и въехал утром рано
Наш герой во двор Татьяны.
Хорошо Татьяне спится.
Люд, однако ж, веселится.
Сел Емеля на печи,
Выпил квас, съел калачи,
И сказал: « А ну-ка, щука,
Подавай булыжник в руку!»

От разбитого окна —
Вмиг возникла тишина…
Вмиг сбежалася охрана!
Вмиг проснулась Несмеяна
И давай смеяться так,
Будто сорвало чердак!
Заразительный тот смех
Захватил, буквально, всех,
От царя до просто люда.
Вот таким явилось чудо!

Царь ответил за слова,
Правда, мучился сперва…
А затем родились внуки
И царя лишили скуки.